Первый из рода

Спецвыпуск Xakep, номер #026, стр. 026-112-6

Конечно, Кира не сошла с ума, но настолько зациклилась на своей проблеме - невозможности зачать ребенка, - что временами мужу казалось, что ее рассудок может дать трещину. Лузянины вместе ходили к семейному врачу, жена занималась с психотерапевтом - подобные методы воздействия на сознание давали свои плоды, Кира прекращала разговоры о ребенке как о чем-то потенциально возможном в ее положении. Лишь длинный рубец на животе периодически напоминал ей о выстрелах «Индианы Джонс» - и Лузянин четко научился определять, когда это происходит. В такие интимные моменты он заставал ее в расстегнутом платье перед зеркалом разглядывающей побледневший послеоперационный рубец. Кира медленно гладила живот, будто представляла себя беременной (так это все казалось Лузянину), глаза ее в такие моменты блестели от слез - и через два-три дня можно было уже идти к психотерапевту.

Тяжелее всего дались ученому последние два года семейной жизни. По-видимому, материнский инстинкт включился в Кире на максимально возможную величину, она стала поговаривать о том, чтобы взять ребенка из детского дома, потом начала изучать тему суррогатных матерей (что привело Лузянина просто в ужас) - профессору пришлось провести несколько душещипательных бесед со своей женой, чтобы хоть как-то нейтрализовать все происходящее. К тому времени он уже вел работу по созданию (если можно так сказать) собственного ребенка - и ему не нужны были ни детдомовцы, ни суррогатные мамы.

Когда работа начал подходить к логическому завершению, Лузянин отправил Киру к своей матери, чтобы исключить все возможные проблемы. Дав маме указания, как себя вести в случае возникновения стандартной ситуации под названием «Материнский инстинкт», он с неспокойной душой отправился в институт, где и жил безвылазно уже в течение двух месяцев, вселяя уважение в сердца своих коллег и учеников упорством в достижении цели (о которой они, кстати, не имели никакого представления).

Работа продвигалась довольно туго - как тяжело обычно бывает первопроходцам, не знающим точного направления. Профессор, привыкший к многолетней рутине разгадывания кода ДНК, внезапно испугался, что не сумеет достойно закончить свое исследование и создать то, к чему стремился. Он стал много курить; уборщица, приходившая по утрам, выгребала за ним из пепельницы огромное количество окурков, ругалась про себя, но профессора жалела - через две недели после его добровольного заточения в институте принесла ему пепельницу побольше (в душе Лузянин понимал, что от этого выиграла только сама уборщица - ей стало удобней выносить мусор из кабинета).