КАЖДЫЙ РАЗ...

Спецвыпуск Xakep, номер #027, стр. 027-108-10

ЭТО БЫЛО УЖЕ СЛИШКОМ. Это просто не могло быть правдой. Сбывались все его страхи и переживания; его жизнь оказалась наполненной «несвоевременными» смертями. Человек, несущий домой три литра пива, не думал о том, чтобы расстаться с жизнью, - у него было не выполнено как минимум одно дело, ради которого стоило пожить еще немного. Все-таки три литра - это три литра...

«Хорошо, что они не знают, что я врач», - тягостно подумал Тихонов, равнодушно глядя на то, как чьи-то не очень ловкие пальцы пытались нащупать пульс у умирающего на сонной артерии. Подходить совершенно не хотелось; да и незачем было - один из тех, что добровольно вызвались оказывать первую помощь, поднялся с колен и махнул рукой, следом встали остальные трое. Один из них, встававший последним, снял шапку. И толпа, окружавшая их, поняла, что случилось непоправимое, и загалдела громче. Водитель «Жигулей», с каменным лицом наблюдавший за всем сквозь паутину раздавленного стекла, вышел из машины и сделал несколько нетвердых шагов к трупу...

*********

Тихонов не помнил, как оказался дома. Его словно не существовало те двадцать минут, что он, пошатываясь из сторону в сторону, словно крепко выпивший, шел домой. Не зажигая в коридоре свет и не снимая обуви, он вошел в зал и упал в кресло. Глаза закрылись сами собой; внезапно накатил озноб, мелко застучали зубы, затряслись пальцы. Усилием воли он сумел подавить все это, потом встал, снял дубленку и бросил на пол там, где стоял.

Сейчас он мало чем отличался от водителя «Жигулей», сбившего пешехода. Его жизнь тоже сломалась на самой середине, сломалась неотвратимо, жестоко, будто проверяя Тихонова на прочность. Его взгляды на жизнь и смерть изменились кардинально - в данный момент он даже не представлял, что может произойти в следующую секунду с ним самим, как распорядится судьба с его мечтами и планами.

- Только бы не со мной... Нет... Только не со мной, - шептал он, стоя у задернутого шторами окна. - Мы не защищены... Никто.

Он чувствовал, что ломается. Что еще немного, и можно идти и сдаваться в психушку. Сергей абсолютно четко увидел самого себя, лежащего под колесами «Жигулей»; рядом валялся растрепанный портфель с разлетающимися листками ненаписанной кандидатской диссертации; шапка откатилась на несколько метров, волосы трепал холодный зимний ветер, а остекленевшие на морозе глаза упрямо пялились в разбитый экран ноутбука...

- Нет! - закричал Тихонов, дергая штору; струна карниза жалобно пискнула, и половина роскошной портьеры провисла почти на метр. - Я буду жить! ВЕЧНО!

Он вспомнил свои детские представления о вечной жизни - полное недоверие к тем взрослым, что уверяли в обратном, никаких страхов перед неизбежностью, которая казалась если не абстракцией, то реальностью явно недосягаемой и вряд ли когда-нибудь достижимой. Сейчас, по прошествии стольких лет, он вновь, как в детстве, уверял себя в этом - но на этот раз находясь под влиянием жуткого страха, подаренного ему самой судьбой.