КАК ХОРОШИ, КАК СВЕЖИ БЫЛИ РОЗЫ...

Спецвыпуск Xakep, номер #041, стр. 041-120-8

Через пару минут наступает очередная пора благоденствия. Водка вступает в свои законные права. Сторож опускается прямо на могильную плиту, несмотря на то, что рядом стоит скамейка - у него нет ни малейшего желания сделать еще пару шагов. Конфетные фантики разлетаются от налетевшего ветра; он благостно улыбается своим мыслям...

Внезапно что-то выводит его из состояния равновесия. Какой-то звук, который кажется одновременно привычным и каким-то неправильным. Через минуту он понимает, в чем неправильность - этого звука в такое время дня здесь обычно не бывает.

Звук удара лопаты о камень.

Он поднимает брови в немом вопросе, потом начинает вертеть головой в надежде увидеть, откуда же доносится столь непонятный звук.

Безрезультатно. Отсюда не видно. С трех сторон кладбище закрыто маленькими, но уж очень зелеными березами, на которые в последнее время пошла мода - саженцы запихивали почти к каждой могиле. С четвертой стороны виднелся его домик, до которого было почти полкилометра.

Он понимает, что надо прямо сейчас встать и выяснить, кто это в его владениях орудует лопатой в столь неподходящее время - да и по какому праву он это делает. Однако ноги отказываются слушаться - он пытается подняться, падает, вновь встает и снова падает прямо на плиту.

Снова клацанье лопаты.

- У-у... - в бессильной пьяной злобе воет сторож. - Убью...

И в этот момент ветер доносит до него чей-то голос. Оттуда, откуда слышится неприятный, противоестественный звук.

Человек напевает песню. Что-то про розы.

Мозги, затуманенные алкоголем, наконец-то выдают ему точное направление на звук.

Там были похороны. Сегодня. Полтора часа назад. Тот самый восьмой сектор, в который он побоялся направиться сразу.

- Сейчас... - шепчет о себе под нос. - Только встану... Где тележка?

Он оглядывается по сторонам мутными глазами, видит свою годами проверенную тележку, ползет в ее сторону на четвереньках, и только вцепившись в нее, находит силы подняться в полный рост. Кто кого катит, непонятно.

Звук служит ему ориентиром и одновременно стимулом. Лопата звякает с завидным постоянством.

Но выводит его из себя именно песня.

Что-то про розы...

* * * * *

Казаков налегал на лопату, стараясь успеть за то время, что ему было отведено. Земля постепенно перемещалась с холмика в кучу рядом; скоро стало видно, что Казаков точно вышел на контуры ямы и начал погружаться в нее. Работа была тяжелой; облегчало ее лишь то, что земля, перепаханная руками трех копачей, была похожа на пух, в котором периодически встречались камни. Грунт был на редкость мягким, песчаник с небольшой примесью чего-то, напоминающего щебень.

Не очень быстро, но на редкость регулярно, как заведенный, Казаков махал черенком по принципу "бери больше, кидай дальше, пока летит - отдыхай". И как-то незаметно он втянулся в процесс, перестал замечать сам факт труда и погрузился в мысли о Мишке Лукашенко, лежащем сейчас внизу, у него под ногами.

Мишка с детства был расположен к всякого рода пакостям и черному юмору; учителя на протяжении десяти лет его учебы в школе плакали навзрыд, пожиная плоды его упражнений в издевательствах. Кнопки, подложенные на стулья, платья, измазанные мелом, липовые звонки с урока, стрельба из рогаток и прочая школьная фигня были только стартовой площадкой для подрастающего мини-террориста. Драться он не умел, и поэтому все свое западло никогда не связывал с грубой силой, блистая интеллектом совсем не там, где это было необходимо по школьной программе.