Акция устрашения

niro (niro@real.xakep.ru)

Спецвыпуск: Хакер, номер #050, стр. 050-122-6

Калиниченко слушал раскрыв рот; рука поглаживала вот эту же самую сумку, начинка которой была сейчас объектом вожделения его преследователей. Каждое слово падало на благодатную почву; Калиниченко с детства был боязливым, осторожным и нерешительным, поэтому знания о всех неприятностях, которые могли случиться на пути к цели, с одной стороны, подбрасывали в кровь изрядную порцию адреналина, а с другой избавляли его от множества подводных камней.

- ...Предупрежден значит вооружен, - говорил Павел даже не понимая до конца, насколько точно и буквально собеседник понимал его слова. - Поверь, не зря за эту работу мне платят очень хорошие деньги - она того стоит. И твоя, соответственно, тоже. Как у любой работы, всегда найдутся те, кому она не нравится и кому тот денежный поток, который проходит через мои, а теперь и через твои руки, очень мешает жить.

Павел тогда замолчал и в подтверждение своих слов протянул Калиниченко деньги. Несколько крупных купюр. Повисло тягостное молчание.

- Бери, - через минуту сказал Павел. - Да, ты еще не сделал свою работу. Но это плата не за нее. Это плата за страх, которым я тебя сейчас накормлю - и лишь бы тебя от этого не стошнило...

Калиниченко остановился. Несколько человек, матерясь и припоминая черта, ткнулись по инерции ему в спину, обошли с обеих сторон и тут же забыли о нем. Он вдруг понял, что идет слишком быстро и, будучи поглощен своими мыслями, может запросто вляпаться в того, кто протянет руку к сумке и скажет пароль.

На короткое время он стал островком в людской реке, которая очень быстро адаптировалась к нему и обтекала его с двух сторон как нечто само собой разумеющееся, как столб или пень, которые всегда были на этом месте. Он стоял, вспоминал всю свою короткую жизнь, чувствуя напряженные взгляды преследователей и сгибаясь под их тяжестью. Захотелось курить.

Он сделал шаг в сторону и выгреб в тихое место подальше от этого бурлящего потока. Какой-то памятник, мимо которого он ходил несколько лет каждый день не замечая его; рядом пара скамеек, на одной две пенсионерки, другая пуста. Он сел так, чтобы не видеть никого и ничего вокруг, спиной ко всем людям, уткнувшись лицом в кустарник, лишь на половину прикрытый высохшей желтой листвой.

Сигарета казалась ему какой-то горькой пилюлей; никотин не успокаивал, а раздражал. Он крутил сигарету между пальцами не в силах сосредоточиться на происходящем. Затянувшись чересчур глубоко и резко, он закашлялся. Старушки обернулись на него, укоризненно покачали головами, но он не видел их. Он не видел никого, унесенный в прошлое водоворотом воспоминаний...

- ...Законы жестоки, дружище, - говорил Павел расхаживая по коридору из стороны в сторону. - Я нахожусь по ту их сторону, за которой сложно кому-либо объяснить свое предназначение - уж слишком сильно оно выходит за рамки разрешенного. Просто не очень много людей способны оценить все то, чем я занимаюсь, уж очень специфическая тематика.