ЗВЕЗДА И СМЕРТЬ ХОАКИНА МУРЬЕТЫ

(часть вторая, неизвестная)

Спецвыпуск Xakep, номер #023, стр. 023-096-6

Рокот удалялся; существо без имени стояло в яме, не ощущая боли и не понимая смысла происходящего. На его глазах голени, лишь минуту назад извергавшие из себя струйки крови, превратились в гранитные глыбы.

Небо над ним изменило свой цвет на темно-алый. Какой цвет был до этого, вспомнить не представлялось возможным. Потянуло ветерком, запахло мятой. Боясь пошевелиться, Он протянул руку за спину, нащупал лопату и поднял ее над головой, положив по диаметру. Попытался подтянуться на руках - и вдруг увидел, что его руки сжимают не лопату, нет.

Винтовку с потертым прикладом и потрепанным ремнем. А в середине, у затвора, ярко отсвечивала алым линза оптического прицела. Он отпустил оружие и устало привалился к стенке, тупо глядя на быстро затягивающиеся раны на бедрах. Потом потерял сознание...

Очнулся он оттого, что стало темно. Глаза привыкли, что сквозь закрытые веки все время пытается пробиться лучик алого света; и когда свет исчез, в мозг толкнулся сигнал, предупредивший об опасности.

Глаза Он решил открывать медленно (вдруг кто-то на него смотрит?). Сквозь маленькую щелочку ничего не было видно - темнота была практически абсолютной. Руки, сложенные на груди, опустились вниз - Он по-прежнему сидел в яме, привалившись спиной к земляной стенке. Пахло черноземом и кровью.

Ощупал ноги - ниже колен их не было. Причем впечатление создавалось такое, что там их не было никогда. Он не помнил, как выглядят стопы, как носят обувь, как болят мозоли на пятках. Он был таким всегда - коротким, спрятанным в яме среди темноты и одиночества. И еще - где-то здесь была винтовка.

Взгляд вверх не прояснил картины. Весь мир стал черным. Так живут слепые. Он знал, что он не слепой; он знал, что он ВИДИТ темноту.

Оттолкнулся от земли, встал на култышках. Тут же упал вперед, благо, яма была достаточно узкой, и падать было практически некуда. В волосах набилось много земли, которая посыпалась за шиворот.

Держась левой рукой за стенку, поднял правую вверх и нащупал там холодную сталь ствола и теплый приклад. Обхватив винтовку, он сдернул ее вниз и опустился туда, где его тело создало выемку в податливом черноземе.

Едва винтовка очутилась в руках, на Него нахлынуло спокойствие и уверенность - будто к нему вернулось что-то родное и необходимое, без чего жизнь теряла смысл. Он погладил ствол, нащупав отверстие на его конце; любовно провел пальцами по мушке. Подышал на линзы прицела; приложил к прикладу щеку, зажмурившись от удовольствия.

Спокойствие убаюкало Его, он обнял оружие и задремал...

Когда под (ногами?.. обрубками?) распахнулся люк, в который посыпался чернозем, Он даже не пошевелился. Проваливаясь в бездонный колодец, Он улыбался во сне и только крепче сжимал винтовку...

Вонь просто отшибала мозги. Она проникала в самую суть, внутрь всего - мыслей, движений, желаний; она насытила воздух вокруг и проникала с каждым вдохом в легкие. Чувствовалось, что на лице от этой вони сама собой скорчилась гримаса отвращения, морщины едва не сплющили глаза и щеки. Такого отвратительного запаха Он не ощущал никогда за свою короткую насыщенную жизнь.