Соединение установлено...

Niro

Спецвыпуск Xakep, номер #040, стр. 040-120-7

Бессонов опустил глаза на экран. Тот был поделен на четыре части - в каждом из получившихся прямоугольников был виден саркофаг. Из левого верхнего угла по часовой стрелке - в тепловом, инфракрасном, рентгенологическом, гравитационном вариантах.

В первом случае практически весь саркофаг был мрачно-синим - кроме дальней стенки, в которой и находились все датчики, подключенные к нему; они были немного теплыми, работая от электричества, слегка растворяя холодные тона оранжевыми отблесками.

Во втором - объект казался монолитным, закрытым, не пропускающим ни внутрь, ни наружу ничего, что могло бы послужить отправной точкой для понимания - что же там, внутри...

Бессонов кинул взгляд на лежащий рядом с ним раскрытый на середине рентгенографический атлас. Ничего похожего на то, что было на третьем прямоугольнике, в нем не было (Алексей потратил не один день, чтобы уловить хоть какое-то сходство - не удалось; даже программа-анализатор, уведенная с сервера НАСА, не сумела выдать ничего удобоваримого).

НА ЧЕТВЕРТОМ ЭКРАНЕ НЕ БЫЛО НИЧЕГО.

Повод для бесконечных дискуссий и споров. Исходя из данных гравитационной аппаратуры, там, на алтаре, было пусто. Почему-то именно этот факт будоражил умы служителей таинственной пары объектов. То, до чего, в принципе, можно было дотронуться (и находились смельчаки, которые делали это) - не имело гравитационной составляющей, не притягивало к себе и не отталкивало от себя ничего, не поглощало и не излучало волны. Этакое зримое воплощение "черной дыры".

Бессонов перестал думать об этом с тех пор, как подписал документ, согласно которому любое проявление любопытства с его стороны, нарушающее технику безопасности (даже такие бумаги пришлось подписывать в этом храме), каралось крайне строго (Алексей не любил вспоминать все, что касалось наказаний - это было выше его понимания). Но любопытства у него явно поубавилось - все, что он видел на экранах, и так давало ему много пищи для размышлений и для работы.

А работа его заключалась в следующем - следить за показаниями датчиков, подключенных к саркофагу. Он имел ряд цифр, которые были ему объявлены нормой; также он помнил примерный разброс их значений, определяющий некие варианты нормальных состояний, периодически значения на экране менялись, оставаясь в этих границах.

Прежде чем приступить к работе, он изучил множество инструкций, касающихся того, что же, собственно, делать, если эти значения выйдут за пределы нормы, и начнется что-нибудь необъяснимое. Инструкции были предельно просты, лаконичны, содержали в себе практически пошаговые указания для наблюдателя; все пункты были вызубрены Бессоновым наизусть и сданы в виде зачета. Казалось, он был готов ко всему.

Именно казалось, потому что за все время его работы ни одно из значений на экране компьютера не вышло за пределы существующих норм, ни одна инструкция не была применена. Спокойствие подкупало Бессонова. Работа начинала наскучивать.

Чтобы не растерять профессиональные навыки, Алексей находил себе занятия, достойные его уровня образования - изучал языки программирования, радиотехнику, много чего еще, на что хватало времени на дежурстве. Благо вся его аппаратура располагала средствами аудио- и визуального оповещения, пропустить угрожающее изменение параметров было невозможно.