The culture of youth

Спецвыпуск Xakep, номер #042, стр. 042-120-16

Удар пришелся на голову. Руки пытались задержать расслабленное, ставшее чужим тело, но это не получилось. Единственной силой, которая царила сейчас в мире Марата, была сила тяжести. Она заставила его рухнуть вниз; асфальт едва не вышиб мозги.

Кричать было бессмысленно – вместе с криком оставили бы последние силы и крохи сознания. Он лежал, уткнувшись лицом в мятую газету, мокрую от недавно прошедшего дождя; слезы катились из его глаз, размазываясь по щекам и исчезая в листах новостей, смешиваясь с дождевой водой.

Самое худшее, что только мог ощутить Марат в его положении – беспомощность и неизбежность.

Беспомощность состояния.

Неизбежность продолжения.

Там, откуда несколько секунд назад донесся грохот закрываемой двери, послышались шаги. В меру торопливые, в меру весомые. Человек шел один; шел, зная, куда, и зная, зачем.

Руки заскребли по асфальту, пытаясь вытолкнуть тело куда-то в сторону, в тень, которой здесь было более чем достаточно. Газетный лист, прилипший к лицу, не давал рассмотреть все вокруг; куда-то к животу проникла влага – он упал в лужу, не заметив этого.

Шаги стали ближе, медленнее; преследователь увидел свою цель и придержал шаг, чтобы обезопасить себя. Постепенно шаги затихли совсем.

Марат понял, что его все-таки настигли. Тот, кто шел за ним, стоял сейчас у него за спиной. Закрыв глаза, парень издал тоскливый стон, означавший только одно – невозможность побороться за свою жизнь на равных.

- Жить… - прошептал он себе под нос. Газетный лист поддержал его, прошуршав легким ветерком. – Жить… Хочу жить…

Над головой щелкнул предохранитель. Человек, вершащий сейчас его судьбу, навел ему на голову пистолет.

Ветер стал сильнее. Несколько внезапных порывов взметнули тучи мусора откуда-то из-под стен; в воздух полетели десятки мусорных пакетов, рваные плакаты, по земле загрохотали мятые пивные банки. На мгновенье стало темно – какая-то огромная сорванная со стены афиша накрыла его с головой.

И в ту же секунду прозвучал выстрел.

Намокший лист с изображением «Мумий Тролля» лопнул посредине, рванувшись навстречу пуле. Тело, лежащее на асфальте, вздрогнуло, словно не соглашаясь с тем, что в него всадили свинцовую каплю.

Стрелявший наклонился поближе, чтобы разглядеть, куда же он попал – слишком уж неожиданным было вмешательство судьбы в виде листа ватмана. Лужа крови, показавшаяся из-под афиши, развеяла его сомнения в удачности выстрела – он аккуратно разрядил пистолет, выкинул обойму, по дороге назад опустил ненужное уже оружие в мусорный бак и захлопнул за собой тяжелую металлическую дверь «черного хода».

Дело было сделано. Да и ветер затих…

Вот только человек на грязном асфальте был жив. Зажав зубами краешек афиши, он спас себя, сам того не осознавая – киллер, нажимая на курок, не видел, куда стрелял.

Ранение было тяжелым – но не смертельным. Уплывая в мир грез и видений, теряя сознание, он боялся отпустить спасительный уголок афиши.

А Лагутенко улыбался с нее простреленным глазом…

* * * * *

Стелла притащила целую кучу апельсинов – Марат готовился после ее ухода накормить все палату. Присев на краешек кровати, она внимательно взглянула ему в глаза и погладила по щеке.