ОСНОВНОЕ ОТЛИЧИЕ

Спецвыпуск Xakep, номер #046, стр. 046-120-8

Медсестра обиженно фыркнула, вышла в коридор. Скоро до врачей донесся ее голос – она разговаривала по телефону.

Психиатр не заставил себя ждать, несмотря на то что отделение находилось в двухстах метрах от основного корпуса больницы. Войдя решительной походкой в реанимационную палату, он осмотрел всех присутствующих – у Коломенцева сложилось впечатление, что он, глядя в глаза каждому, тут же выставлял диагнозы.

- Итак?.. – спросил он вроде бы у всех сразу, не обращаясь ни к кому конкретно. – Чем могу…?

Коломенцев вкратце рассказал обо всем, чему они были свидетелями и участниками. Психиатр кивал практически каждому слову, отчего у Коломенцева, привыкшего всегда смотреть в глаза собеседнику, возникло ощущение укачивания. Упомянув о предыдущей попытке самоубийства, Коломенцев отметил некий загадочный блеск в глазах психиатра; тот вынул из кармана халата маленький блокнот, кое-что набросал в него, потом спросил:

- Документы у парня есть? Откуда он вообще взялся?

Коломенцев быстро прошелся по карманам куртки пациента, не нашел в них ничего и развел руками.

- Джон Доу, - кивнул психиатр.

- Что? – переспросил Коломенцев у него. – Это такая болезнь?

- Нет, так в моргах Америки записывают неопознанные трупы, - ответил тот, рассмеялся и спрятал блокнот. – Как у парня со здоровьем?

- До трупа далеко, - сказал Коломенцев, который не понял шутки психиатра. – Дышит сам, я думаю, что кольца трахеи не пострадали. Судя по всему, он не успел повеситься в полном смысле этого слова…

- Успел, - вставил слово врач «Скорой помощи». – Просто ветка дерева, на которой он пытался свести счеты с жизнью, обломилась. Судьба декабристов преследует даже таких идиотов…

Психиатр покачал головой и потребовал:

- Заводите историю болезни, я жду его максимум через полчаса. У нас есть палата интенсивной терапии, где он будет под присмотром первое время. Интересно, очень интересно… Что-то про мост, вы говорите?

Коломенцев кивнул.

- Ну-ну, - сказал сам себе психиатр. – Все они в чем-то похожи – у кого-то мост, у кого-то инопланетяне…

Он в последний раз обвел всех пристальным взглядом и вышел в коридор.

- Кто что лечит, тот тем и болеет, - очень тихо, чтобы никто не услышал, произнес Коломенцев. – Оформляйте парня, - кивнул он медсестре и направился к телевизору узнать, чем же там все-таки закончился тот самый футбол…

* * * * *

Как притягивают взгляд эти пузырьки… Мелкие, суетливые, натыкающиеся на преграды, превращающиеся в сверкающую пыль…

Флакон. В нем две иглы. К одной подсоединена система, которая, плавно изгибаясь, заканчивается в вене на левом предплечье. Вторая – воздушка. По ней во флакон поступает воздух. Те самые пузырьки, которые отмечают падение капелек в фильтре: упало несколько капель, во флаконе взвилась кверху гроздь пузырьков. Я смотрю на этот воздушный вихрь, возникающий с завидной периодичностью, и чувствую, как в меня вливается нечто, заставляющее меня забыть… Забыть… Забыть…

Иногда я думаю, что скоро забуду, как дышать. Таблетки, капельницы, процедуры, потом снова капельницы, процедуры, таблетки… Раз в два дня – беседы с врачом. Человек страшный и добрый одновременно. Его глаза говорят, что он знает обо мне все. Толстая история болезни на столе между ним и мной – свидетельство его кропотливой работы. Я сажусь на стул напротив и слушаю все, что он мне говорит.