ОСНОВНОЕ ОТЛИЧИЕ

Спецвыпуск Xakep, номер #046, стр. 046-120-9

Мы вспоминаем моих школьных друзей, учителей, детство… Я заметил, что даже к самым противным и горьким воспоминаниям стал относиться равнодушно – меня напичкали какими-то таблетками, что чувства превратились в нечто ненужное, липкое, тягостное, от чего избавляешься с радостью, едва ли не с восторгом.

Они здесь знают свое дело. Правда, они никак не могут понять одного – если я все это понимаю, значит, их лекарства не так действенны, как хотелось бы. Раз у меня осталась способность к критике, раз я вижу пузырьки во флаконе и ненавижу иголку в вене - я остаюсь самим собой.

ПОТОМУ ЧТО У МЕНЯ ЕСТЬ МОСТ.

Я должен по нему пройти. Это случится в тот день, когда меня отпустят домой – врач говорит, что мое выздоровление не за горами.

Я жду его с нетерпением – с таким нетерпением, на какое способен человек, напичканный феназепамом и говорящий, как обдолбанный наркоман. Я жду медленно – но процесс неизбежен.

Врач не смог узнать самое главное - то, что послужило толчком, почему я вскрыл вены, почему полез в петлю. Я сделал вид, что не помню. Он сделал вид, что поверил. Не удивлюсь, если он стремится узнать это больше всего на свете. Жаль, что я не могу взять его с собой на мост – туда, где между упавшими опорами журчит темная быстрая вода…

Я ступлю на тот берег, чего бы мне это ни стоило.

Иначе незачем жить.

* * * * *

Парень сидел в кресле, наклонившись вперед и опираясь обеими руками на подлокотники. Глаза его смотрели куда-то вбок, губы непрерывно шевелились, читая одному ему известную молитву.

Артемьев уже достаточно хорошо изучил своего пациента. Правда, он сумел узнать только его имя – Никита, где он живет, с кем – Артемьев упирался в его молчание, как в стену. История болезни, наполненная рассуждениями психиатра и тестовыми листами, была не то чтобы толстой, нет – многие истории по объему и весу могли бы переплюнуть средний по размерам томик Никиты. Она была незаконченной…

Ответов на множество вопросов так и не было найдены. Артемьев не сумел узнать, где же находится этот самый мост, о котором порой мог долго рассуждать Никита. Врач прекрасно представлял себе всю местность возле этого моста, словно побывав там наяву – он уже и во сне начинал видеть склонившиеся к реке ивы, поросшие травой берега, бетонные сваи, переплетенные паутиной арматуры, каменные цветы, журчание воды…

Артемьев склонялся к тому, что этого моста не существует, что это плод воображения пациента, фабула бреда. Обычно такому опытному психиатру было достаточно определить, где в словах пациента содержится логическая ошибка, на которой построено все дальнейшее рассуждение; здесь же, в случае с Никитой, он не смог пробиться сквозь стену недоговоренности и недомыслия…

- Никита,- сухо кашлянув, начал Артемьев, – мне бы не хотелось, чтобы между нами было что-то личное, чтобы ты видел во мне врага…