Акция устрашения

niro (niro@real.xakep.ru)

Спецвыпуск: Хакер, номер #050, стр. 050-122-4

Калиниченко, увидев эту легкую ухмылку, вдруг понял, на что он замахнулся. Это нельзя было назвать игрой с огнем - это было кое-что похуже. Он показывал ку силе, которой он не мог противопоставить ничего; бравада была здесь совершенно ни к чему. Тот ответный кивок, эта поднятая бровь - у Калиниченко заныло что-то внутри, заколотилось сердце, лоб покрылся испариной.

Он вдруг понял, что обречен. У него было всего два выхода: самому подойти к этим людям или предложить пойти с ними куда скажут, или же... Или же попытаться бежать, и тогда его просто убьют.

Ноги сделались ледяными вмиг; страх, такой противный и всепоглощающий, пронизал его тело и подчинил душу. Он встал со скамейки, обнял сумку двумя руками и уже собрался было идти к этим двум людям в черных пальто, чтобы сдаться...

Но внезапно в нем возникло чувство, что он еще предпринял не все для собственного спасения. Далеко не все.

А ведь надо было сделать всего одну простую вещь.

Бежать так, чтобы не поймали.

Чтобы не убили.

БЕЖАТЬ БЫСТРЕЕ СМЕРТИ.

И он решительно поправил сумку на плече (внезапно почувствовав, как она ему мешает, тянет к земле, хотя весу в ней было пару килограммов, не больше), после чего поправил легкий шарф, который выбился из-под воротника и влился в людскую реку.

В его жизни так уже бывало неоднократно - когда что-то нужно было сделать в срок и от этого зависело его благополучие. Он всегда говорил себе: "К назначенному сроку все сделается" - и все действительно делалось. Не то чтобы само, нет - при его непосредственном участии, но тем не менее русское "авось" всегда было важной частью его жизнью. А ведь мог и не успеть...

Так и сейчас. В голове пока еще не родилось никакого четкого плана, но он был уверен: до конца проспекта пешком идти около получаса, что-нибудь придумается за это время. И он шел временами осматривая дома по обеим сторонам дороги, вывески, двери, людей по ту сторону стеклянных витрин... До скрипа зубов он завидовал сейчас им, свободным, неслышным и невидимым конвоирам, которые сопровождали его невидимо. В том, что они не отстают ни на шаг, сомневаться не приходилось. Один раз остановился, чтобы завязать шнурок (завязать по-настоящему, не ради того, чтобы увидеть слежку), кто-то в толпе неуклюже прошелся по его ногам, едва не свалив на асфальт, - и тут же увидел, как один из них, не скрываясь, сложил руки на груди в десяти метрах и остановился на месте...

Калиниченко шагал прижимая сумку к животу, словно боялся, что ее могут вырвать из рук. Ощущения несущего атомную бомбу в руках перемешивались с мыслями о том, что же чувствуют шахидки за секунду до взрыва. Он всегда ненавидел этот террористический кошмар, мины, начиненные болтами, и фанатизм - но сейчас он был тем самым фанатиком, который прижимал мину к животу и заставлял прохожих уступать ему дорогу, как льдины уступают дорогу ледоколу.