ОСНОВНОЕ ОТЛИЧИЕ

Спецвыпуск Xakep, номер #046, стр. 046-120-10

- Я уже давно здоров, - внезапно ответил Никита. – Я хочу домой. Я больше не буду…

- Что не будешь? – спросил Артемьев и почувствовал себя воспитателем из детского садика.

- Я хочу жить, - ответил Никита. – И я больше не доставлю вам беспокойства.

Артемьев напрягся. В этой фразе слышался подтекст: «В следующий раз я буду удачливее…» Сжав под столом кулаки и хрустнув костяшками пальцев, доктор через силу улыбнулся и кивнул:

- Я понимаю тебя, Никита… Понимаю настолько, насколько ты сам пустил меня в свой мир. Но окно в этот мир крайне мало для того, чтобы я мог сделать какие-то определенные выводы. Я вынужден констатировать, что готов тебя выписать, дав тебе кое-какие рекомендации на будущее. К сожалению, ты уйдешь один, и никто не будет сопровождать тебя в том мире, что находится за решетками наших окон. Знай, что ты всегда можешь найти здесь понимание и защиту…

Никита, не поднимая глаз на доктора, передернул плечами. Со стороны это выглядело так, будто бы он четко определяет ложь в словах психиатра и реагирует на нее сообразно ее степени.

- И все-таки, я хочу задать один вопрос, который не дает мне покоя все то время, что ты находишься под моим наблюдением, - после небольшой паузы продолжил Артемьев. – Этот вопрос – камень преткновения во всем, что связано с тобой. Знаешь, у нас существует принцип – лечить надо не болезнь, а человека, но только если не существует неизвестных. В нашем с тобой случае этих самых «иксов» и «игреков» больше чем достаточно – и все они проистекают…

- От моста, - внезапно закончил Никита, быстро подняв глаза на доктора. Артемьев непроизвольно вздрогнул, нарушив собственное неписанное правило – никогда не показывать страх перед пациентами.

- Ты…прав, - ответил он парню внезапно осипшим голосом. – Именно эта деталь не дает мне ключей к разгадке твоего поведения. Я видел много людей, подобных тебе, но только подобных. Все они были горды рассказать мне о том, что привело их сюда – ибо они боготворили свой мир и готовы были поделиться им со мной, с человеком, который никогда этого не увидит и не почувствует. Ты же пошел по другому пути – ты рассказал мне про мост, но так и не сказал, где же он находится.

- Вы не поверите, - не сводя глаз с движущихся губ доктора, произнес Никита.

- Я верил во многое, - понимающе кивнул парню Артемьев. – Еще большему не верил ни на грош. Поэтому прошу тебя: прежде чем ты встанешь и покинешь это учреждение, скажи мне, где этот мост, который заставил тебя… заставил тебя посмотреть на жизнь иначе.

Никита вновь опустил глаза в пол. По его позе, пальцам, нервно постукивающим по подлокотникам, было видно, что в нем происходит какая-то внутренняя борьба. Артемьев понимал, что перегнул палку – запросто можно было ввергнуть пациента в очередной психоз, но ему очень хотелось рискнуть – вполне возможно, что Никита, соблазненный открытой дверью, перед уходом поделится самым сокровенным.

Пауза затянулась. Психиатр прислушался к тишине; слух словно обострился, было слышно, как тяжело дышит Никита, принимая какое-то тягостное решение. Не один раз доктор находился в подобных ситуациях; самому себе он казался в такие минуты похожим на следователя, в кабинете которого человек собирается признаться в убийстве - страшном, жестоком и нелепом.