Ночная работа

niro (niro@real.xakep.ru)

Спецвыпуск: Хакер, номер #061, стр. 061-120-3

Но в какой-то момент все сломалось и покатилось к черту. Тушин вдруг понял, что в его душе не осталось ничего, кроме цинизма и наплевательского отношения к смерти. Ничего, что могло бы удержать его от морального разложения. Несколько раз он достаточно равнодушно провожал в последний путь людей прямо на носилках внутри машины, а потом узнавал, что они чьи-то родственники, знакомые, друзья. Его это перестало задевать так, как задевало раньше в институте, а потом в первые годы работы.

И он ушел. Ушел, удивив всех своих коллег, мало кто другой решался на такой поступок. Ушел, сидел полгода дома, осмысливая свой внутренний статус. Жена молчала, терпеливо ожидая, когда к ее грошовой зарплате учителя добавится хоть что-то. И когда это "что-то" добавилось, собрала вещи и ушла к матери.

Конечно же, он нашел работу. Конечно же, он не смог уйти из медицины. Просто медицина бывает разная. Жена не поняла.

Он ушел из мира живых. Он стал патологоанатомом. Ему удалось возглавить патологоанатомическое бюро, правда, опыта работы у него было немного, но должность была больше административная, хозяйственная. Он пошел на нее едва ли не с радостью – так ему претило видеть сам процесс умирания, что он был готов оказаться по любую его сторону. Выбрал сторону смерти. Он был не в состоянии продуктивно общаться с живыми, не было ни желания для этого, ни терпения. Бессмыслица получалась. Он даже не мог толком проконсультировать соседей по подъезду: они раздражали его, как раздражает пяточная шпора. Глупо, больно, но ничего не поделаешь.

В мире смерти все оказалось проще, люди плакали меньше. Он погрузился в пучину свидетельств о смерти, хозяйственную волокиту, ремонт холодильников, работу со студентами, отдавшими себя судебной медицине. Сам понемногу читал специальную литературу, пытался вскрывать, благо Бог не обидел силой. Вначале под руководством опытных коллег, потом сам – что попроще. Про себя называл свое бюро, ставшее ему вторым домом, "Бюро грустных услуг". По городу как грибы после дождя расползались всякие "Валькирии", "Тихие обители", "Обелиски" - Тушин не хотел опускаться до подобного уровня. Никаких названий. Никаких акционерных обществ. "Нельзя наживаться на смерти" – в этой фразе есть два слова, которые не могут существовать вместе. Он закрывал глаза на то, что его товарищи по работе берут деньги. Сам не брал. Во-первых, он не был профессионалом, а следовательно, мог взять деньги за ошибку. Во-вторых, смотри выше.

Иногда он задумывался, есть ли на свете причина, которая заставила бы его принять деньги за свою работу. Болезнь близких; безвыходное положение вроде пожара - унесло все, что ты нажил; банально вдруг проснулась человеческая корысть. Факторов было много, но ни один не возникал в жизни Тушина. Он тащил на себе "Бюро грустных услуг" за обыкновенную зарплату, чем снискал небывалое уважение к себе. Одни врачи помогали ему на вскрытиях, другие втихую исправляли его ляпсусы в надиктованных протоколах, третьи просто не забывали угостить его чашкой кофе. Уважали его все. Не все понимали...