Хакер: гражданская казнь (взгляд из-под крышки гроба)

NIRO (NIRO@REAL.XAKEP.RU)

Спецвыпуск: Хакер, номер #070, стр. 070-104-4

Хлопнула входная дверь. Клейн, не отрывая головы от спинки дивана, посмотрел в ту сторону одними глазами. Зашуршала одежда, потом об пол что-то стукнуло – и вошел Петерсен.

Он взглянул на застывшее на экране изображение, прочитал название на коробке из-под диска, присел рядом взял пульт и включил воспроизведение.

Вновь зазвучала русская речь. Петерсен пытался читать, слушать. Спустя полминуты он махнул рукой, выключил плеер и вернулся за сумкой, которую оставил в прихожей.

- Здесь продукты дней на пять, - сказал он, не задавая никаких вопросов. – Давай, помоги засунуть все в холодильник. В такую жару все пропадет в считанные минуты.

- У нас опять безвылазная работа?

- Да, есть возможность неплохо подзаработать. Да и парни из Движения требуют от нас активности.

- Требуют... Ты помнишь свои ощущения, когда тебе на руку накинули термоудавку?

Петерсен остановился в дверях, оглянулся на Клейна и медленно опустил сумку на пол.

- Чего это ты вдруг вспомнил? Такие вещи нельзя забыть, но мне казалось, что разговоры об этом – табу.

- Табу, конечно... - Клейн встал и подошел поближе, помог со второй сумкой. – Но когда она начинает сжиматься, и ты слышишь запах паленой кожи, мяса, костей и понимаешь, что твоя рука отделяется от тела – о чем ты думаешь в этот момент? И не говори мне, что ты думал примерно вот так – «Слава Богу, что я жив; хрен с ней, с рукой, новая вырастет!».

Петерсен покачал головой. Они дошли до холодильника, стали выгружать банки, пакеты, разные цветные упаковки. Молчали они довольно долго, но Клейн знал, что друг обязательно ответит – подумает и ответит.

- Конечно, было не так, - сказал Петерсен спустя минут десять. Чувствовалось, что ему с трудом даются эти воспоминания. - Я помню страх. Я помню боль. И еще – во мне было много ненависти. Очень много. Я отдавал им свою руку и дал себя клятву взять взамен во много раз больше. Взять все их могущество, всю власть, низложить всю эту прогнившую империю!

- Революционер, черт побери... - Клейн надорвал один пакетик, вытащил кусочек сыра, медленно и задумчиво пожевал. – Ну, взял? Взял эту самую власть?

- Да пошел ты, - огрызнулся Петерсен. – Ты сам видишь, в каком мы порой бываем дерьме. Питаемся полуфабрикатами, живем на чужих квартирах, по поддельным документам. Каждый блюститель порядка норовит снять с наших рук перчатки – и ведь снимают, после чего уже особо не дергаешься и готовишься пару дней провести за решеткой до установления личности.

- Не ной, - прервал его речь Клейн. – Все это я знаю и без тебя. Просто... У меня были другие ощущения. Совсем другие. Не нужна мне была никакая власть. Для меня это было... Как лишение мужского достоинства, что ли. Удавка отжигала руку – и я исчезал вместе с ней. Становился все тоньше и тоньше. Совру, если скажу, что поклялся отомстить. Больше всего я тогда хотел остаться в живых – когда я понял, что удавка все скоагулировала, что у меня не будет кровотечения, я страшно обрадовался. Я так хотел жить – ведь ты помнишь, у меня же есть дочь... Была...