НАСТОЯЩИЙ ПОЛКОВНИК

Niro

Спецвыпуск Xakep, номер #035, стр. 035-120-2

Полковник открыл дверцу, оглянулся на дом, подняв взгляд к тому окну, из которого он пару минут назад смотрел на улицу. Стекла блестели, омытые дождевой пылью; сквозь этот водяной блеск ничего не было видно. У полковника непроизвольно дернулась щека, он вдруг понял, что сержант за рулем и прапорщик, вцепившийся мертвой хваткой в огромный черный зонт, не сводят с него глаз и замечают каждое его движение, чувствуют каждый вдох. Так получилось, что они не знали, какое «развлечение» предстоит полковнику сегодня – но оба понимали, что неспроста у Кузнецова ходят желваки на скулах и время от времени сжимаются кулаки.

Кинув последний взгляд на свое окно, где за шторой – он точно знал – стояла жена, которая после гибели сына не выходила его провожать, Кузнецов поставил ногу на подножку. Прапорщик со щелчком сложил зонтик, запрыгнул на заднее сиденье. Хлопнула дверца. Полковник положил ладони на поручень на приборной панели, коротко кивнул. Сержант ответил ему тем же, включил передачу; «дворники» смахнули очередную порцию полудождя-полутумана с лобового стекла.

Наверху, в окне, колыхнулась тяжелая штора, провожая отъезжающий автомобиль…

* * * * *

Его никто не торопил. Не принято было подгонять того, кто шел на полигон. Несмотря на то, что сроки испытания были довольно жесткими, приказать полковнику не мог никто. При желании он имел право отказаться, перенести на час, на день, на неделю. Сослаться на здоровье, на нервы, на погоду. И он уже дважды воспользовался своим правом. Один раз это случилось в тот день, когда его старшая дочь должна была рожать; он всю неделю был на взводе, отрывался на подчиненных, требовал у доктора транквилизаторы – и в итоге отказался от выхода на полигон, где в тот раз опробовалась новая техника.

Спустя семь дней, когда все уже случилось и на свет появился прекрасный крепыш, дочь была здорова и счастлива – он сам назначил время испытания, и после того, как сетки прицелов спроецировались на сетчатку, Кузнецов выполнил несколько упражнений на «отлично», а в дополнение ко всему нашел два серьезных недочета в искусственном интеллекте ракетной установки, а именно в том его звене, которое обрабатывало типы самолетов, заходящих на бомбометание.

Во второй раз (примерно год назад) все было гораздо хуже. Погиб Виталий. Единственный сын, пошедший по стопам отца. Погиб в бою. Его истребитель был сбит. То, что лежало в «цинке», вряд ли имело отношение к останкам мальчика. Куски приборных панелей, расколотый шлем да несколько обрывков высотного костюма. Все, что осталось от сына. И Кузнецов передал право управления новой моделью бронетранспортера своему дублеру.

Он, конечно, присутствовал на испытании. Сидел в бункере, смотрел на происходящее через глаза видеокамер, кусал губы и вертел в руках жетон Виталия, уцелевший в буре, поглотившей самолет. Кузнецов знал, что смог бы выполнить все задания, данные дублеру для прохождения препятствий, но благоразумно решил отклонить непосредственное участие в испытании. Зная себя, он очень боялся заполучить в руки оружие.